Братья Мендель - Страница 22

Когда я вышел из квартиры, над крышами уже угас закат и стояла яркая звезда, которую не затмило даже сияние подымающейся луны… Этот вечер с темными очертаниями крыш и синевой, пронизанной золотистым сиянием, навсегда остался у меня в памяти. И всегда мне кажется, что это был почему-то особенный, еврейский вечер… Может быть, потому, что как только за мной закрылась дверь Менделей, до моего слуха опять донеслись звуки флейт и кларнетов. Процессия возвращалась и, очевидно, должна была пройти мимо дома Менделей… Вскоре из-за дальнего угла показалась темная толпа и влилась в улицу… На крыльцо вышел встревоженный доктор и за ним Израиль. Они пошли навстречу процессии, а я стал смотреть им вслед. Вероятно, они хотят остановить шествие. Удастся это или не удастся?.. Толпа росла, выступала из темноты, над нею в центре сверкал балдахин, освещенный факелами. Свет месяца смешивался с огнями, и странная музыка звучала все ближе со своими яркими переливами, от пестрого веселья к застарелой тоске…

Израиль поднялся ко мне на крыльцо и сильно сжал мне руку. Остановить процессию и повернуть ее в переулок, очевидно, не удалось…

Оркестр все ближе, топот все сильнее, и вскоре все это полилось мимо нашего крыльца, неудержимое и равнодушное, как море… И в центре этих звуков и этого движения я увидел нашу частую гостью, Басину внучку. Девушка, почти девочка, шла тихо, с опущенной головой. Но я не видел на ее лице никакого особенного выражения. Мимо дома Менделей она шла, не замечая, как и мимо других домов. Жених спотыкался и по временам подымал голову. Факел осветил его лицо, и мне показалось, что его глаза выразительны и красивы. Но в них не было никакого внимания к тому, что происходит кругом… Когда центр процессии прошел мимо, — кругом яснее выступил живой многоголосый говор толпы. Было заметно, что евреи подымают с любопытством глаза на закрытые ставни дома Менделей и обмениваются замечаниями… И чувствовалось что-то злорадное и торжествующее…

Я был взволнован. Мне казалось, что это какая-то темная сила несется, неумолимая и равнодушная, хороня под собой еще не расцветшую жизнь нашей маленькой знакомки…

Из поредевшей толпы поднялся к нам на крыльцо Дробыш.

— Ну, что? Хорошо? — спросил он таким тоном, точно мы были виноваты во всем.

Израиль посмотрел на него серьезно и сказал:

— Все-таки так лучше…

ПРИМЕЧАНИЯ

Рассказ был начат Короленко в 1915 году. В письме к А. Г, Горнфельду 23 ноября 1915 года Короленко пишет о своей работе: "Работаю «медленно», но «неуклонно». Три листа уже готовы.

Еще остается вторая часть, листов около 2.5, но я сочту готовым, когда поставлю последнюю точку Все-таки вполне на себя положиться, чтобы, например, сдать первую часть, не окончив второй, не могу Нужно закончить хотя бы вчерне (первая часть уже отделана) Надеюсь, что в январе первая уже появится (но только надеюсь)" Короленко рассчитывал печатать «Братья Мендель» в журнале «Русское богатство», в котором А Г. Горнфельд являлся членом редакции. Внезапная смерть брата, Иллариона Галактионовича, прервала работу Короленко. После похорон брата Короленко сильно заболел, причем здоровье его восстанавливалось плохо. «Мечтаю о возможности опять взяться за продолжение прерванной сначала смертью Иллариона, а потом болезнью, работы, а тут и еще надвигаются темы. То и дело зовут к участию то в том, то в другом очередном сборнике…» — писал Короленко своему другу В. Н. Григорьеву 16 февраля 1916 года. Работа над рассказом «Братья Мендель» так и не возобновилась, хотя Короленко неоднократно пытался вернуться к ней.

В архиве Короленко имеются две рукописи этого рассказа: одна озаглавлена «Метаморфоза», вторая-"Братья Мендель" «Метаморфоза» является первым черновиком, действие в котором продвинуто несколько дальше, чем в «Братьях Мендель» — втором, более обработанном варианте рассказа, о котором автор писал Горнфельду: «первая часть уже отделана». По воспоминаниям жены писателя, в рассказе должна была происходить дальнейшая эволюция в характерах двух братьев Мендель: старший, Израиль, превращается в мыслителя-революционера, а младший — Фроим, изменяет своим прежним убеждениям, увлекается «верой отцов», к которой так пренебрежительно относился в юности. На это указывает и первоначальное заглавие — «Метаморфоза».

В настоящем издании рукопись «Братья Мендель» печатается полностью, и в качестве дополнения к ней даны несколько последних страниц из рукописи «Метаморфоза» В рукописи «Братья Мендель» имя сестры рассказчика несколько раз изменяется: Аня, Лена и Маня. В настоящем издании сохранено одно имя — Аня.

Прочтя XXII том посмертного собрания сочинений Короленко (Государственное издательство Украины, 1927), в котором были опубликованы оставшиеся в архиве писателя незаконченные произведения, А. М. Горький писал 10 июля 1927 года Евдокии Семеновне Короленко, вдове писателя: «XXII том я читал с наслаждением и — с грустью. С грустью, не только о том, что нет уже человека, который мог писать такие вещи, как „Талант“ и „Братья Мендель“, но и о том, что, отдавая свои силы художника борьбе за справедливость и против бытового зверства, он не дописал этих вещей. Изумительна и поучительна была в нем добросовестность художника! Меня особенно, разумеется, удивила и заинтересовала тема „таланта“ — глубокая и трудная тема, ее у нас в литературе никто не касался. Превосходно по четкости, по пластике и мудрой простоте начаты „Братья Мендель“. Похоже на старых французских мастеров, как Проспер Мериме…»

По воспоминаниям сестры писателя, Марии Галактионовны Лошкаревой, в действующих лицах рассказа Короленко отразил черты ряда своих знакомых по ровенскому периоду жизни. Так, например, в Басе Мария Галактионовна узнала старинную знакомую их семьи — Иту Сухарчук, с которой у Короленко была переписка и много лет спустя после отъезда из Ровно.